В нынешний день святая Церковь совершает память 318 отцов Первого Вселенского Собора, собравшихся в Никее в 325 году. Воспоминание об отцах Первого Вселенского Собора приурочено к первому воскресному дню после праздника Вознесения Господня потому, что Господь по вознесении,
«восседши одесную престола величия на высоте» (
Евр. 1:3), явил Себя миру как совершенного Бога, равного Отцу Своему; а отцы Первого Вселенского Собора, собравшиеся по поводу возникшей в то время ереси Ария, именно и утвердили истину Божества Сына Божия и Его единосущия Отцу.
Вспоминая отцов Первого Вселенского Собора, мы вспоминаем одушевленных и непоколебимых поборников основного догмата веры христианской о Божестве Сына Божия, без признания которого разрушается все величественное здание христианства, как и теперь, например, оно сильно поколеблено в сердцах многих благодаря современным отрицателям Божества Сына Божия: Л. Толстому, Ренану (с его «Жизнью Иисуса», усиленно теперь распространяемою) и другим, которым покорно следует значительная часть общества. Первый Собор, по отзыву и одного известного светского писателя философа В. С. Соловьева, «отличается пред всеми тем, что в лице многих его членов пастырское значение церковных вождей еще не отделилось от апостольского и мученического. Некоторые из епископов, заседавших на этом Соборе, прославились обращением в христианство языческого народа, другие, изувеченные, с впадинами вместо глаз, ярко напоминали о недавних гонениях за веру». Таковы, например, Александр Александрийский с Афанасием Великим, Евстафий Антиохийский, Николай Мирликийский, Спиридон Тримифунтский, Феофил Готфский, Осия Кордувийский, Пафнутий Исповедник и др. Имена этих отцов, столь известные всему христианскому миру, красноречиво свидетельствуют, что не для пустого словопрения собрались они на Собор в Никею, а вслед за ними и отцы последующих Вселенских Соборов, но для того, чтобы непоколебимо
«утвердить столпов седмь», на которых
«Премудрость созда себе дом» (
Притч. 9:1), то есть укрепить основания созданной Христом Церкви, которые хотели было поколебать
«врата адова» (
Мф. 16:18) чрез появление еретиков, слуг князя тьмы.
И так как здание Церкви Христовой строится на «камнях живых», положенных уже ранее, апостолах, пророках и святых (
1 Пет. 2:5;
Еф. 2:20), сделавшихся, по откровению Иоаннову, «столпами в Церкви Бога», не имеющими уже более «выйти вон» (
Откр. 3:12) из воздвигаемого здания Церкви, то означенные отцы не должны ли служить и доселе живыми опорами здания Церкви Христовой, к которым должна прилаживаться дальнейшая постройка? Мы, христиане нынешнего века, по-видимому, должны были бы чаще сверять жизнь свою с учением и жизнью древних отцов, уже засвидетельствованных в своей святости. Теперь мысли всех христиан, сохранивших еще веру, обращены к предстоящему церковному Собору (который прежде и собирался, между прочим, после Пасхи или в этот самый день), который должен возвратить жизнь Церкви к началам, выраженным в канонах отцов Вселенских Соборов. Все, кроме врагов Церкви Христовой, ожидают от Собора истинного обновления церковной жизни, которое должно самым благотворным образом сказаться и на жизни государственной и общественной.
Оставалось бы с радостью присоединиться к этим благим чаяниям, если бы с самого же начала к ним не присоединились чаяния, с духом Церкви не соединимые. И духовные, и светские писатели начали с явным отрицанием относиться к отеческим канонам, сравнивая их с архаическими древностями, которым будто бы место лишь в музеях, а не в жизни, идущей все вперед и находящей для себя все новые и новы пути. Другие, чтобы ослабить значение отеческих канонов, начали усиленно доказывать, будто в них проводится какой-то узко аскетический, монашеский взгляд на христианство, несовместимый будто бы с широтою христианства
199. Когда им говорят, что вселенские учители Церкви: Василий Великий, Григорий Богослов, Иоанн Златоуст и другие пастыри (например, митрополит Филипп), проявившие самую широкую пастырскую деятельность, видели в монашестве и подвижничестве лучшее осуществление христианства, стремясь сами удалиться в пустыню, то они усиленно доказывают, что означенные пастыри не были монахами и
потому только могли сделаться пастырями Церкви и общественными деятелями. Когда же указывают упомянутым писателям, что канонические правила составлены были или одобрялись именно этими отцами и учителями Церкви, то они начинают обвинять их в узком, монашеском понимании христианства, создавшемся в Византии. А многие писатели, особенно светские (Розанов и др.), прямо глумятся над святыми отцами, причисляют их к исказителям христианства, следуя прямо отлученному от Церкви лжеучителю Л. Толстому, который утверждал, что между Нагорной проповедью, выражающей будто бы все существо христианства, и Никейским Символом или догматами и правилами отцов нет ничего общего. Различные писатели открыто смеются над тем, что предсоборное присутствие хочет опираться на каноны отеческие; что от их рассуждений «дышет такой стариной, чем-то невероятно далеким, эпохой Никейского, Лаодикийского и других Соборов... все аргументы черпаются из времен Вселенских Соборов»
200; что и нынешние пастыри Церкви хотят все еще спрашивать мнения о церковных вопросах восточных патриархов.
Вместо того, чтобы исполнить слово Писания:
«Пред лицем седаго востани и почти лице старчо (
Лев. 19:32), дерзновенно восстают духовные дети на отцов своих и вопреки канонам и даже писаниям апостольским хотят непременно захватить себе равную с отцами власть, отняв из рук их кормило управления святой Церковью. Вместо того, чтобы держаться единого, истинного, вечного пути Христа (
Ин. 14:6), они уклоняются на разные «новые пути», из которых многие удаляют от первого. Вместо того, чтобы лучше усвоить мысль, что путь Христов есть «тесный путь» креста и подвижничества для земных последователей Христовых, они хотят на «широкий путь» пагубы ввести людей, и без того слишком усиленно стремящихся идти по этому пути, обольщая их надеждою без подвигов найти свободу Христову. Вместо того, чтобы утверждать Церковь Христову на вечных
«семи столпах» неизменной истины (
Притч. 9:1), переданной святыми апостолами и святыми отцами, хотят сдвинуть ее на путь естественного развития, учение о котором основано на мифической гипотезе бесконечного эволюционного развития. Только и слышны теперь речи о том, что Церковь, развиваясь вместе с веком, должна освящать новую культуру, новые формы общественной жизни, совершенно свободную науку и искусство, разрешить театры и второбрачие для священников, совершенно свободную любовь для мирян и т. д., независимо от того, как все это согласно с духом Евангелия или с правилами святых отцов.
Вот ныне праздник в честь святых отцов, этих непоколебимых столпов Церкви, и напоминает о тех началах жизни и учения, которые стали колебаться в сознании современного христианского общества, дабы неложно могли все поборники истинного церковного обновления воскликнуть после Собора о сделанных им постановлениях: «Сия вера апостольская, сия вера отеческая... сия вера вселенную утверди».
Вместе с тем напоминает нынешний праздник и о том времени, когда впервые осуществился союз Церкви Христовой с государством в лице первого христианского императора Константина, созвавшего и Собор в Никее. Этот Государь принял на себя заботу о внешнем благоустроении Церкви, назвав себя «епископом внешних дел Церкви». Подобный союз унаследовало и государство русское от Византии. В частности, нынешний Благочестивейший Государь сам обратил особенное внимание на устройство дел Церкви и обещал созвать для этого церковный Собор после приблизительно двухсотлетнего прекращения Соборов в Русской Церкви.
Поэтому ныне, вспоминая одновременно память святых отцов Первого Вселенского Собора и венчание на царство Помазанника Божия, Благочестивейшего нашего Государя, мы должны усилить молитвы о том, чтобы ниспослал Господь Свое благословение на нашего Государя, чтобы единение между Церковью и властью государственною принесло обильные благие плоды для устроения общего блага в нашем отечестве. И тем более потребны ныне такие молитвы, что мысль о происхождении власти от Бога (
Рим. 13:1) в наши дни все более и более затемняется и выступает вместо нее мысль о происхождении власти от народа («народоправство»). Слышатся уже толки о необязательности верноподданнических чувств, призыв просить благословения Божия на дела государства остается неуслышанным, напоминание о христианских заповедях или даже вообще о нравственности начинает считаться неуместным при обсуждении государственных дел и т. д., вообще, все более и более делается шагов к отделению Церкви от государства. И вот поэтому-то ныне почти открыто признается некоторыми законность грабежей, убийств и т. п. преступлений, происходящих будто бы не по вине самих совершивших преступления, а вследствие злоупотреблений правительства.
Не дай Бог, чтобы слишком далеко зашло подобное отступление от заветов Христовых, дабы не умножились и без того уже бесчисленные преступления в земле Русской и не пришлось ей услышать на суде Божием слов пророка, сказанных о столице Израиля:
«Правда обитала в ней, а теперь — убийцы» (
Ис. 1:21). Освященный Собор да вдохнет снова дух Христов в новые формы жизни государственной и общественной и да станет снова земля Русская Святою Русью! Аминь.